Каста огня - Страница 18

Встревоженный Жук отвел глаза от крана и оглядел остальной корабль. В направлении кормы палуба вздымалась скоплением металлических блоков и командных башен, которое нависало над взлетной полосой, словно непоколебимая крепость. На поверхности цитадели было намалевано грубое изображение имперской аквилы, двуглавый орел, яростно разинувший клювы. Большую часть носа линкора занимало главное корабельное орудие, с виду настолько огромное, что могло бы пробить дыру в звездолете. Чудовище было прикреплено к палубе заклепками размером с человека, а обслуживало его целое отделение солдат в багряных мундирах. По стволу бежали строчки псалмов из имперских сборников гимнов, нанесенные белой краской, которая ярко выделялась на черном металле. В рядах амбразур левого и правого бортов располагались артиллерийские установки меньшего размера, которыми также управляли бойцы в багряном. Эти гвардейцы находились слишком далеко от Клэйборна, чтобы говорить уверенно, но ему показалось, что мореходы не обращают никакого внимания на вновь прибывших.

Прозвучал громогласный сигнал горна, и конфедерат обернулся к другому десантному судну, стоявшему дальше на палубе. Похоже, решил Жук, оно приземлилось на несколько минут раньше, так как пассажиры уже высадились из трюма и стояли по стойке «смирно». Это была 4-я рота капитана Темплтона, и сам командир с высокопарным видом шагал взад-вперед по палубе, будто на плацу. Его парадный мундир обвис во влажной жаре, и офицер напоминал утонувшего павлина, но Клэйборн всё равно уважал его за попытку выглядеть достойно. Темплтон был намного умнее, чем казался с виду, и никогда не вел себя, как полный ублюдок, в отличие от Мэйхена Железной Кости, ротного командира самого Жука.

«Пылевые змеи» когда-то входили в 10-ю роту, но это было ещё до Ефсиманских Водопадов, и тогда в полку насчитывалось почти две тысячи бойцов. После той резни отделение Клэйборна стало 10-й ротой. Во всем полку случились похожие истории, и Катлер вынужденно объединил уцелевших в четыре боеспособных подразделения, примерно по двести человек в каждом. К несчастью, «Змеи» оказались в самой заднице переформированной 3-й роты, под началом Джона Мильтона Мэйхена, который считал северян и пустошников двумя подвидами одной заразы.

Это стало очередным фрагментом веселенькой космической головоломки, при помощи которой жизнь, Имматериум и Император забавлялись с мистером Клэйборном Жуком.

— Огонь с небес! — взревел Модин и бухнулся на палубу с гулким мясистым стуком. Огнеметчик мог похвастаться грациозностью дохлого грокса, но, к удивлению разведчика, даже не покачнулся.

— Чуть не раздавил тебя, как жука, Жук! — нахамил Клетус с ухмылкой, но без особого энтузиазма, что было довольно странно.

— Эй вы там, внизу, безмозглые сукины дети! Расступись! — взревел сержант Калхун.

Двое серобоких повиновались, и по бортам судна с лязгом открылось ещё несколько люков. Остальные бойцы 3-й роты начали высадку, причем, как с недовольством заметил Клэйборн, их десантные рампы не заклинили.

Затем он увидел капитана Мэйхена, с грохотом шагающего на палубу во главе командного отделения. В своей «Громовой» броне мужик напоминал здоровенного железного краба, научившегося ходить на задних ногах. Под элегантными обводами панциря скрывалось произведение механического искусства, сочетание вертящихся шестерней и движущихся поршней, которые стучали и шипели в идеальной гармонии. Этот шум почти заглушал бравурные аккорды гимна «Провидение превозмогает», раздававшиеся из медных наплечных динамиков. На одной из лап доспеха, покрытых железными пластинами, был закреплен тяжелый стаббер, патронная лента которого изгибами уходила в гофрированный раздатчик на спине. Другая оканчивалась тяжелой дрелью, покрытой цитатами из «Завета отцов-основателей». За толстым стеклом смотровой щели вычурного шлема виднелась подстриженная ежиком голова капитана. Джон Мильтон не снял широкополую офицерскую шляпу и держал в зубах толстую сигарилью, но даже он не был настолько шизанутым, чтобы зажечь её внутри брони.

Увиденное не произвело впечатления на Жука. Древние боевые доспехи были наследием Старого Провидения, фамильными реликвиями, которые холили, лелеяли и передавали от поколения к поколению в благородном семействе капитана. Конечно, в их прочности никто не сомневался — в конце концов, эти штуковины больше напоминали танки, чем обычные комплекты силовой брони — но они были непредсказуемыми и ужасно сложными в обслуживании, а ещё шумными, как все Преисподние вместе! Разведчик со своей колокольни считал, что подобные предметы старины больше подходят для демонстрации положения владельца, чем для реального боя.

Но сукиному сыну Мэйхену это, небось, вполне подходит…

Джон Мильтон Мэйхен был духовным отцом «Парокровных зуавов», межротного братства аристократов-механистов, которые почитали Императора в Его аспекте Бога-Машины. В полку их насчитывалось восемнадцать, все до единого — патриции, достаточно богатые, чтобы содержать боевой доспех. Себя аристократы рассматривали как рыцарей священного похода и считали, что вправе присоединиться к любому подразделению, которое более всего нуждается в них. Каждый зуав обладал уникальной, подстроенной под владельца броней, но по большей части это были варианты «Штормового», меньшего по размеру образца. Чудовищно огромный доспех Мэйхена был единственным в полку, никто даже близко не имел ничего подобного.